Астма, как проклятье

Делаем расстановку для клиента. Полтора года болеет бронхиальной астмой. Последние семь месяцев происходит ухудшение: постоянный насморк, холодовая аллергия, лекарственные препараты помогают мало.

Ставим расстановку 3 фигуры: заместителя женщины, симптом и причину симптома.

Заместитель клиента стоит безучастный, тело горбится,  как будто на нем груз, страдальческое выражение лица, озвучивает свои ощущения: «Я чувствую апатию, и от этого опускаются руки».

Заместитель симптома показывает на грудь и говорит: «Здесь такая боль, похожая на большую пробоину. И еще я задыхаюсь от огромной любви и одновременно жалости».

Заместитель причины говорит, что внутри звучат матерные ругательства, и только чувство приличия не дает озвучивать их вслух. Тем не менее, Я прошу заместителя высказывать это послание теми словами, которые ей покажутся приемлемыми.

«Ты мог помочь и не помог! Из-за тебя Его осудили! Чтоб ты сдох! - я как будто говорю это мужчине. И я словно на суде. Кого-то судят для меня очень близкого».

Заместитель симптома тоже подхватывает: «И я нахожусь как будто в суде. Сначала понять не могла. Передо мной квадрат, и по всем сторонам люди. И очень много  осуждения от них. Горло сжимает еще сильнее»».

Заместитель клиентки сгорбился еще сильнее и выглядит еще более апатично.

Я встаю в поле, как мужчина, которому предъявляют эту агрессивную претензию. По ощущениям, у меня очень ровная спина, я стою уверенно и смотрю прямо. Свое состояние могу озвучить как: «Я прав, я всё сделал по справедливости».

Заместитель причины становится еще более агрессивной: «Я тебя проклинаю», -  говорит она, - «еще называется родственник».

Спрашиваю клиентку, были ли в роду истории, где кого-то несправедливо осудили. Она отрицает.

В поле фигуры застыли, и между ними не происходит никакого движения. Прошу в поле выйти еще одного заместителя на роль абстрактной фигуры хорошего решения, и через минуту фигура говорит: «Я не понимаю, что здесь делаю. От меня ничего не зависит. Я не буду ничего менять. Меня все устраивает».

Я замечаю, что клиентка стала реагировать на эти слова. В глазах появились слезы. Я прошу всех заместителей выйти из поля и присесть.

Спрашиваю женщину, как она себя чувствует. Та даёт интересную информацию: «Пока заместители стояли в расстановке, у меня открылся нос, и я могла легко дышать, как раньше». Как только люди сели, нос снова перестал дышать.

Этот сигнал тела дал понять, что всплывает реальная история, только нужно понять, где и с кем она произошла. Реакция дыхательной системы поразила клиентку, вызвала в ней доверие, и она нехотя стала рассказывать, что был осужден ее младший брат, которого она вырастила.

В семье было 11 детей. Моя клиентка вторая, при этом старшая дочь. Отец семейства умер очень рано. Младшему в то время было всего два года. Чтобы прокормить семью, мама и старший брат  трудились от рассвета до заката, а она растила и воспитывала всех детей, практически заменяя родителей.

По традиции казахов, младший сын считается баловнем судьбы. Ему всё дозволяется, всё самое лучшее для него, и нет никакой ответственности. Нередко это приводит к плачевным результатам. В 16 лет братишку клиентки привлекли к ответственности за драку, и он сел на малолетку.

Через несколько лет история повторилась. Снова драка с отягчающими обстоятельствами. Пострадал сосед, да к тому же, дальний родственник. «Я к нему много раз ходила, просила забрать заявление, а он ни в какую, говорит, по справедливости всё надо».

- Получается, Вы обижаетесь и желаете смерти только за то, что человек по-родственному не захотел забрать заявление, а по сути, он прав. Он не оговаривал. А что с ним сейчас?»

- Умер. Брат ещё с тюрьмы не вернулся. Брат всем говорил: «Я-то только сяду, а вы умрете. Я еще выйти не успею, а вы уже в земле лежать будете».

- Всем? Это значит, с первой истории пострадавший умер?

- Да.

- А сколько раз брат сидел?

- Три раза.

- Что с ним сейчас?

- Живёт в посёлке. Выпивает. Всё из родительского дома продал. И сам дом по кирпичам продал. Ходит от одного брата к другому или на улице ночует. Работать не хочет. И всю жизнь ни одного дня не работал».

Теперь понятно, на кого хорошее решение указывало. Позиция: ничего не хочу менять в жизни. Картина становится более ясной.

Приступаем к интервенциям. Нам предстоит маме вернуть ответственность за брата: когда-то семнадцатилетняя девочка была вынуждена взять на себя ответственность за всех детей, соответственно, она стала испытывать к ним материнские чувства. Когда брата посадили, она стала испытывать стыд и вину и бессознательно ощущала, что она плохая мать, следовательно, она плохая для общества.

Я прошу ее сказать: "Мама, это твой сын. Ты для него лучшая мать". Заместитель симптома реагирует: «Тяжесть проходит, боли немного меньше».

Дальше разговариваем с дальним родственником и другими мужчинами, пострадавшими от брата, приносим извинения от всего рода.

Потом идем к брату и отдаем ему ответственность за его жизнь и судьбу моей клиентки - даётся это нелегко: она всё время путает слова, ей тяжело говорить, текут слезы. Чтобы как-то помочь ей, я прошу ее представить за спиной брата его ангела-хранителя. Женщина в замешательстве начинает говорить про Аруак.

Так казахи называют духа, который может быть у человека, который отмечен Богом или миром духов за какие-то заслуги. Казахи верят, что Аруак защищает человека и может открывать ему будущее.

«Мой брат говорит, что его  защищает Аруак, поэтому к нему проклятия матери не пристают»

- Она его проклинала?

- Да, раньше. Всегда говорила: «Лучше бы ты помер, чем так болтаться и меня позорить». Часто так говорила и всегда плакала. А брат всегда смеялся над ней и говорил, его Аруак защитит, а она  других хоронить будет. Мать злилась  и проклинала ещё сильнее. А потом, когда два брата и сестра умерли, перестала. Сказала: «Его кляну, а на других идет».

Заместитель симптома вклинилась в разговор: «Я когда о проклятье слышу, мне жутко становится. Очень сильный  страх за него. И начинаю задыхаться от любви к нему, боюсь потерять его».

Мы ещё немного поговорили на эту тему, а потом искали расстановочные решения в поле, распутывая хитросплетение страха, любви, боли, плохих пожеланий и ответственности за них, в соответствии закона компенсации. Мы работали до тех пор, пока заместитель симптома не сказал: «Ух, я как будто улетела в небо. Меня здесь нет». И одновременно причина симптома вышла из поля.

После завершения расстановки заместителям не терпелось поделиться чувствами, мы долго обсуждали традиции нашей страны. Уходя, клиентка сказала мне: «А я ведь и правда путала брата с сыном. К старшему сыну обращалась и часто  его называла  именем брата, сын сначала обижался, а потом перестал обращать внимание».

Как это путаница отразилась на сыне клиентки - уже совсем другая история.......

• Некоторые обстоятельства изменены и совпадения случайны.

Автор: психолог Пилипчук Ольга.